Покинув шум и суету Нью-Йорка, Грейс и Джексон отправляются в далекие горы Монтаны, движимые мечтой о чистой и совершенной жизни вдвоем. Их новый дом – уединенная хижина, окруженная бескрайними лесами и безмолвными вершинами, кажется идеальным убежищем от лицемерия и давления внешнего мира. Первые дни наполнены безмятежным счастьем, простыми радостями и ощущением, что их любовь, наконец, может дышать полной грудью, свободная от чужих взглядов и ожиданий. Они верят, что создают свой собственный рай, место, где существуют только они двое и их чувства, усиленные величественной, но суровой красотой дикой природы. Однако изоляция, сначала столь желанная, постепенно начинает менять свою природу. Тишина, которая сначала была умиротворяющей, становится все более гнетущей, а бескрайние просторы за окном начинают ощущаться не как свобода, а как бесконечная стена, отрезающая их от всего человечества. В этом вакууме их отношения, лишенные любых внешних ориентиров и отвлечений, становятся единственной реальностью, единственным мерилом существования. Постепенно и почти незаметно идиллия дает трещину. Страстная любовь, которая привела их в эту глушь, начинает мутировать, превращаясь в болезненную одержимость. Каждое слово, каждый жест, каждый взгляд приобретает преувеличенное значение. Джексон, стремясь защитить их хрупкий мир от любых, даже гипотетических угроз, становится все более контролирующим, его забота трансформируется в тотальный надзор. Грейс, вначале нашедшая утешение в этой гиперопеке, начинает чувствовать себя не возлюбленной, а пленницей в золотой клетке, построенной из самых лучших побуждений. Их уединенный рай методично превращается в изощренную ловушку. Подозрения и ревность, не имеющие выхода вовне, обращаются внутрь их маленькой вселенной, отравляя каждый момент. Любовь и безумие переплетаются так тесно, что становятся неотличимы друг от друга: нежное прикосновение может нести в себе скрытую угрозу, а вспышка гнева преподносится как доказательство всепоглощающей страсти. Горы, бывшие символом свободы, теперь – немые свидетели разворачивающейся драмы, холодные и безразличные. Их кошмар рождается не извне, а изнутри их собственных сердец, из искаженного и доведенного до абсолюта желания обладать друг другом полностью и безраздельно. В этом абсолютном уединении грань между преданностью и тюремным заключением, между поклонением и тиранией стирается окончательно, оставляя их один на один с чудовищем, которое они сами и создали, – любовью, пожирающей саму себя.